Тупая ты скотина, Рикардо. Ведь видел же издалека то гиблое место и странное кривое дерево, растущее почти у самой расщелины, но и в голову не пришло принюхаться как следует. Конечно, я же так ненавидел волчару внутри себя, что предпочёл тыкаться наугад, как слепой котёнок. Просто те черепа натолкнули меня на кое-какую мысль, да и разговор святоши – тоже. Стоило лишь немного побродить по лесу, зайдя глубже, чем обычно, и принюхаться, как сразу почувствовал сладковатый душок гнили, едва заметный. В десятки тысяч раз слабее, чем тот запах, что висел густым киселём в воздухе на месте убийств. Но всё же этот душок вился едва заметной струйкой и вывел меня к той впадине тогда. К нему примешивался чей-то запах, знакомый, но сразу понять не получилось. И я бы выяснил всё это сам, если бы не наткнулся тогда на пришлого нового охотника, приглашённого в наши края предприимчивой Амандой. Эх, ладно, что ни делается, всё к лучшему. Как гора с плеч свалилась… И дышать стало намного легче.

Сейчас я шёл туда же, чувствую, что не ошибаюсь в своих предположениях. Срубить поганое дерево – и дело с концом. Оно росло, по всей видимости, над безымянной могилой тех несчастных, сожранных жителями Вольфаха. Корни дерева впитали всю боль, страх и ненависть невинноубиенных, павших жертвой голода… Или было что-то ещё, заставившее Германа свихнуться и начать мстить за своих родных? Ведь ходил же он спокойно по Вольфаху до того момента?.. Для начала нужно разобраться с деревом. Срубить его под корень, а потом задать трёпку плотнику, вытворяющему подобное. Может, сам дьявол нашёптывал ему в ухо и даже подсобил с диковинной силой, дав возможность становиться кем-то иным?..

А вот и то самое место. Трава здесь хилая и пожухлая даже в самое полноводное лето. Вокруг впадины далеко вокруг нет деревьев, только низкие кустарники. А на самом краю расщелины растёт оно. Вспоминаю, что сказала Аманда насчёт половицы в бабкином доме. А ведь плотник у многих дома бывал, подправлял что-то, обтёсывал и заменял расшатавшиеся части. Ох, чувствую, Вольфах нуждается в грандиозной зачистке. А сейчас примемся-ка за дело!

Я подошёл к дереву и размахнулся топором, всадив его в ствол дерева. Оно жалобно затрещало. Кора полетела во все стороны. Неплохо для начала. Ещё раз! Лезвие топора, прорубив первые несколько слоёв, вонзилось в сердцевину так, словно вошло в плотную сочную мякоть. С лёгким причмокиванием лезвие выскользнуло. Я размахнулся и всадил его ещё раз. Дерево будто застонало. Ветви начали хлопать по лицу. Я поднатужился и упёрся в него плечом раскачивая. Треск, вой, но оно всё ещё стоит на месте. И странное дело, разрубленные места начинают затягиваться, словно я и не махал топором. Та-а-ак. Что-то тут нечисто.

Разумеется, нечисто, умник. Я обошёл дерево кругом и заметил, что из расщелины к нему тянется корень. Красновато-чёрный, толстый жгут, словно переплетённый из нескольких. А не ты ли, поганец, питаешь эту мерзость? Я размахнулся и всадил в него лезвие топора. На лицо брызнули тёплые солоноватые капли. От капель пахнуло мерзким душком. Из рассечённого места начало сочиться тёмно-красным. Послышался вой и визг. Ага, вот ты где! С каждым взмахом топора я перерубал его всё больше. Корень медленно полз в сторону, словно раненое животное. Почва под ногами вспучивалась от того, что корень тащил за собой всё дерево.

Внезапно раздался вой и скрежет. На меня сзади накинулся кто-то. Я отшвырнул нападавшего, но выпустил из рук топор. Нападавший подхватил топор и, швырнув его в сторону, отскочил далеко. Спиной назад, одним гигантским прыжком, словно поддерживаемый неведомой силой. Лицо Германа было искажено яростью и чем-то ещё, прорывающимся через знакомые черты.

– Не тронь его, охотник. Иди и спи дальше в своей волчьей норе! Это тебя не касается.

– Да что ты говоришь, Герман! Или всё-таки уже не Герман, а?

– Они должны поплатиться… Все до единого!..

– А мне по хрен. Девчонку не надо было трогать.

Я резво бросился в сторону и схватил ружьё.

– Не хочешь узнать, как всё было? – голос говорящего изменился. Это был уже не Герман, а нечто другое. Скрежет, бульканье и завывание, рычание… В котором едва угадывались слова.

– Нет. Не люблю трепаться с теми, кто мне несимпатичен.

Я выпустил ему пулю в сердце и ещё одну – прямо в голову. Герман пошатнулся и рухнул, как подкошенный. Ха. Всего-то. Я отложил ружьё в сторону и развернулся, ища глазами, куда тварь закинула топор, чтобы покончить с мерзостью, как вдруг услышал скрипучий смех. Я обернулся. Герман сел и дотронулся пальцами до головы. Блядь, я снёс ему полголовы одним выстрелом! А он дотронулся до раны, запустив пальцы в кровавое месиво, облизнул их, испачканных в мозгах и крови, и причмокнул.

– Спасибо, ты избавил меня от этого придурка. Он мне уже порядком поднадоел. Когда очухивался, начинал ныть и сомневаться. Не дал тронуть любопытную девицу, всюду сующую свой нос. Она невиновата! Она ни при чём!.. Тьфу! А его жёнушка! Хо-хо! Ныл, как сопливый младенец, когда я полакомился его сочной, белокожей жёнушкой, заглянувшей в неподходящий момент!..

Тварь поднялась на ноги и принялась ходить из стороны в сторону осклабившись. Похоже, ружьё здесь бессильно. Я скинул плащ, мешавшийся сейчас, расслабился и уступил место волку, дав ему больше свободы. Тотчас же горячей волной по всему телу прокатилась сильная дрожь. Мышцы будто рвало на части. Тварь хочет потрепаться? Ладно, кажется, все демоны тщеславны. Мы топтались друг напротив друга, я смотрел прямо на демона, но краем глаза высматривал топор. Если разрубить этого гада на части, он явно не сможет быстро восстановиться. А я тем временем разделаюсь с корнем зла.

– Какой фокус, охотник! – засмеялся демон, – я тоже могу показать тебе один! Смотри.

Глаза Германа запылали красным. Кожа начала бугриться. Из-под неё вылезали шипы и шишковатые наросты. Германа раздуло вширь и ввысь. Рот на изменившемся лице раскрылся и захлопнулся с сильным щелчком: пасть была полна острых треугольных зубов. Чудовищная ухмылка рассекала лицо почти от уха до уха.

– Впечатляет, что ещё сказать. Где дрессируют таких тварей, а?

– Нр-р-равится? – рыкнул демон, облизав чёрные губы раздвоенным языком.

– Очень. Был бы поменьше, напрудил в штаны со страху.

– Ха-ха! Люблю таких, как ты. Ими веселее хрустеть, – зашипел демон и присел. Через мгновение он взвился гигантском прыжком взвился в воздух. Я успел дёрнуться в сторону.

– У-у-у-у-у… Неплохо!

Я решил немного потянуть время.

– Почему вдруг Герман свихнулся именно сейчас?

– Давняя история…

Мы с демоном кружили друг напротив друга, раскачиваясь на пятках. Обманчивое движение влево… Он зеркально движется в ту же сторону. Его хвост с шипами на конце разъярённо бьёт по земле, взметая в воздух снег и промёрзлые комья земли.

– А ты расскажи. Я никуда не тороплюсь.

Я согнул ноги в коленях и оттолкнулся от земли. Но демон вывернулся в последний момент и ловко прыгнул на дерево, вскарабкавшись по нему. Уцепился ногами за ветку и повис вниз головой, как летучая мышь.